Тенденции развития источников обязательств из деликтов в международном частном праве в дореволюционный и советский периоды. Денис Сологуб
2011-06-07
Потребность в использовании коллизионных правил получила конкретное практическое значение в России с середины XIX века по мере развития российской внешней торговли. В отечественной науке международного частного права соответствующие проблемы разрабатывались главным образом в духе традиций континентальных коллизионистов (в отличие от тенденций, которые с 40-х гг. XIX века определили собой развитие англо-американской правовой системы). [1]
Становление науки международного частного права и коллизионных вопросов в ней неразрывно связано с Казанским университетом, ученые которого сделали первые попытки в этой области. Так, Мейер[2] уделял особое внимание вопросам действия законов относительно времени, места и лиц, детально рассматривал теорию статутов – statuta personalia statute realia statute mixtra, используя при этом работы западных ученых, включая Савиньи. Именно Мейер открыл русской науке конфликтное право, пытаясь разместить в систематике конфликтных норм некоторые статьи гражданских законов.
Заслуга первого изложения коллизионного права в целом как самостоятельной отрасли юриспруденции принадлежит ученику Мейера – Н.П. Иванову,[3] который предложил свой взгляд на систематику международного частного права. Иванов совершенно четко разделял так называемые межобластные и международные коллизии и считал, что они должны разрешаться на принципиально различных основаниях. Так, Иванов пришел к выводу, что при разрешении международных коллизий государство должно руководствоваться началами всеобщей справедливости и придавать большое значение международным договорам в области международного частного права, что, по мнению ученого, должно привести к постепенному образованию единого частного гражданского права Европы. В этой идее предвосхищена будущая тенденция к унификации и гармонизации частного права в Европе, которая нашла свое выражение уже в XX столетии. Н.П. Иванов полагал, что законодательная власть может и обязана в определенных случаях признавать в своих территориальных пределах силу иностранных законов, поскольку этого требует интерес взаимного общения наций. Судья может применять нормы иностранного права только в силу прямого или косвенного постановления отечественного законодательства. Требования применять иностранное право должно быть обращено не непосредственно к судье, а только к законодателю. В вопросах внедоговорных обязательств Иванов придерживался мнения большинства ученых того времени о применении закона места совершения вредоносного действия. В случае совершения правонарушения за границей, когда обе стороны выступают представителями России, но спор рассматривается в отечественном суде, следует руководствоваться своим правом.
В истории науки международного частного права в России особую роль играли 70-е гг. XIX столетия – именно в этот период начинается активная разработка основных правил.
В 1873 году свои взгляды на частное международное право изложил М.Н. Капустин,[4] благодаря которому в России появилась первая система международного права.
После Капустина вопросы международного частного права исследовал А.Н. Стоянов.[5] В 70-ее гг. XIX века закладываются основы и вырабатываются главные направления отечественной доктрины международного частного права, сформировываются две основные концепции понимания его природы: международно-правовая и национально-правовая концепции.
В 80-90-е гг. XIX века в работах юристов находит поддержку и дальнейшее развитие теория международного общения как основа международного права. Под международным общением понимался свободный союз государств для достижения общими действиями полного развития своих сил и удовлетворения своих потребностей.[6]
Теория международного общения нашла дальнейшую разработку в трудах В.П. Даневского.[7] Именно на базе международного общения строил принципы и институты международного частного права и О.О. Эйхельман.[8]
В начале XX века много работ российских ученых вышло за рубежом на иностранных языках. Большой вклад в развитие отечественной науки международного частного права внесли А. Пиленко,[9] Л.А. Шаланд,[10] Б.Э. Нольде,[11] А.Н. Мандельштам,[12] П.Е. Казанский,[13] Т.М. Яблочков,[14] М.И. Брун.[15]
Так, Нольде стал одним из первых в отечественной науке международного частного права исследователем вопросов выбора суда и закона, строения коллизионной нормы, проблем внедоговорных обязательств.
П.Е. Казанский и А. Пиленко к международному частному праву относятся не только коллизионные нормы, но и нормы материального права, направленные на создание всемирного гражданского оборота и охрану основных прав личности.
Т.М. Яблочков разработал и исследовал ряд вопросов международного гражданского процесса и его соотношение с международным частным правом, обосновал вывод о первичном характере процессуальных норм по отношению к нормам международного частного права. В сфере внедоговорных обязательств Яблочков исходил из принципа подсудности исков из деликтов, относящегося ко всем уголовно наказуемым и гражданским правоотношениям, и считал, что претензии о возмещении убытков, связанных с недвижимым имуществом должны определяться по месту его нахождения, подсудность по всем остальным искам о возмещении ущерба определяется местом совершения вредоносного деяния. Яблочков особо подчеркивал, что деликтом нарушается существовавший порядок и потому потерпевший должен иметь право требовать возмещения перед судом того государства, где противоправное действие имело место.
М.И. Брун отстаивал точку зрения о национальном, а не международном характере коллизионного права, о тождестве понятий «международное частное право» и «коллизионное право».
Многие проблемы отечественной доктрины международного частного права и коллизионных вопросов исследовались русскими учеными в эмиграции. Специальных монографических исследований выполнено не было, однако вопросы международного частного права рассматривались в общих работах. Так, М.А. Циммерман считал, что субъекты права должны подчиняться созданным ими судам, делая из этого правила два исключения: 1) в случае иска о недвижимости (в таком случае компетентен местный суд); 2) в случае добровольного согласия государства подчиняться местной юрисдикции.[16]
Вопросами международного частного права занимался в своих исследованиях и Г.Д. Гурвич,[17] который коллизионное право относил исключительно к внутреннему праву государства.
Развитие взглядов на проблемы международного частного права в советский период можно подразделить на три этапа.
На первом этапе (до начала 30-х гг.) вопросы международного частного права не привлекали к себе специального внимания, а саму науку ученые относили к национальному праву.[18] Наиболее распространенной доктриной в этот период являлась доктрина о том, что ответственность за вред регулируется законодательством места причинения вреда. Однако был и другой взгляд на эту проблему. Так, мнение некоторых правоведов сводилось к тому, что должно применяться законодательство места предъявления требования о возмещении вреда. Главным аргументом являлось положение о том, что в некоторых зарубежных странах факт, причинивший вред, может не являться наказуемым и к причинителю ущерба не будут применены юридические последствия в то время как в России такое деяние может является наказуемым.[19]
Для второго этапа (до середины 60-х гг.) характерно понимание международного частного права как области права, охватывающей наряду с национальными нормами о коллизии законов и правах иностранцев также коллизионные материальные правила об имущественных и личных неимущественных отношениях, унифицирование посредством международных договоров.[20]
На третьем этапе развития взглядов в сфере международного частного права (1960-1991) происходит деление норм на коллизионные и внутренние, под международным частным правом понимается совокупность правовых норм, определяющих пространственные пределы действия гражданских законов различных стран.[21] В 1961 году была осуществлена кодификация международного частного права в составе Основ гражданского законодательства Союза ССР и союзных республик[22] и Основ гражданского судопроизводства Союза ССР и союзных республик.[23] В советском законодательстве и теории получили признание многие общепринятые коллизионные отсылки международного частного права, такие как закон государства лица, закон местонахождения вещи, закон места заключения сделки, закон страны продавца, закон места совершения правонарушения и др.
В вопросах применения иностранного права советская доктрина исходила из того, что иностранный закон применяется советским судом ex officio и так, как он применяется у себя на родине. В сфере внедоговорных обязательств не исключалось применение закона места совершения правонарушения. Однако правовое положение иностранных физических и юридических лиц, находившихся в СССР, объем, конкретное содержание их прав и обязанностей определялись по советскому праву. В соответствии с Конституцией СССР установление норм об иностранцах относилось к компетенции союзного законодательства. Нормы, специально, касающиеся иностранных граждан, были направлены не на выделение и установление их особого положения, а на конкретизацию их прав или установление отдельных изъятий из гражданских прав. Согласно ст. 122 Основ гражданского законодательства Союза ССР и союзных республик иностранные граждане пользуются в Советском Союзе гражданской правоспособностью наравне с советскими гражданами. Как и у советских граждан, гражданские права и обязанности иностранцев возникали из оснований, предусмотренных в ст. 4 Основ. Одним из таких оснований являлось причинение вреда, из которого возникает внедоговорное обязательство по его возмещению, и участниками которого могли выступать и иностранные граждане.
В советском праве не было специальных норм, регулирующих отношения по возмещению вреда с участием иностранцев. Ответственность за деликт, совершенный на территории Советского Союза иностранцем или в отношении иностранца, наступала по советским законам: права и обязанности участников деликтного обязательства независимо от гражданства причинителя вреда или потерпевшего регулировались нормами советского права.
Обязательным условием ответственности за нанесенный вред являлось наличие причинной связи между вредом и противоправным деянием. По вопросу причинной связи все советские ученые исходили из марксистско-ленинского положения об объективной природе причинности. Так, О.С. Иоффе полагал, что при анализе проблемы причинной связи следует исходить из категорий возможности и действительности причинения вреда. Наступление любого результата, в том числе и вредоносного, вызывается многими обстоятельствами, имеющими различное значение для наступления конечного результата.[24]
Для того чтобы противоправное действие служило основанием обязанности возместить причиненный вред, требовалось еще наличие определенного субъективного отношения причинителя вреда к своему противоправному действию и наступившему результату, т.е. необходимо, чтобы вредоносное действие было совершено правонарушителем виновно.
Согласно ст. 88 Основ гражданского законодательства лицо, причинившее вред, освобождалось от возмещения, если докажет, что вред причинен не по его вине. Следует отметить, что западное законодательство устанавливало положение, согласно которому бремя доказывания вины причинителя вреда ложилось на потерпевшего.
В советской литературе также высказывались мнения о введении обязательного страхования гражданской ответственности владельцев источников повышенной опасности как средстве защиты потерпевшего.[25] Однако такое страхование допускалось лишь в отношении иностранцев. Так, в соответствии с Правилами страхования автотранспорта и гражданской ответственности, утвержденными Министерством финансов СССР, Управление иностранного страхования (Ингосстрах) принимало на себя страхование гражданской ответственности иностранцев, которое, однако, осуществлялось на добровольных началах, что не в полной мере защищало интересы потерпевших.[26]
Согласно ст. 459 Гражданского кодекса РСФСР в случае причинения увечья или иного повреждения здоровья гражданин или организация, ответственные за вред, обязаны были возместить потерпевшему заработок, утраченный им вследствие потери трудоспособности или ее уменьшения. Однако советское законодательство не предусматривало возмещение так называемых нетрудовых доходов иностранных граждан (рента, получение «чаевых» и т.п.)
Помимо вреда, причиненного личности, советское законодательство предусматривало и возмещение вреда, причиненного имуществу граждан. Такой вред возмещался лицом его причинившим.
Помимо Гражданского кодекса обязательства вследствие причинения вреда можно было встретить и в морском праве. СССР участвовал во многих конвенциях и международных договорах об обеспечении морских требований, что повлияло и на дальнейшее развитие отечественного морского права. Так, в Соглашении между СССР и Нидерландами о торговом судоходстве от 28 мая 1969 года[27] было предусмотрено, что каждая из сторон обеспечит возмещение по претензиям на основании решения, вынесенного судом другой стороны.
В 1924-1928 гг. были изданы общесоюзные акты об основных институтах морского права,[28] которые вошли потом в первый Кодекс торгового мореплавания СССР 1929 года,[29] в котором были учтены положения принятых к тому времени конвенций об унификации морского права, за исключением Конвенции об иммунитете государственных судов 1926 года.[30]
Принятый в 1968 году Кодекс торгового мореплавания СССР[31] почти не отличался от Кодекса 1929 года. В это же время принимается ряд конвенций по различным аспектам ответственности в морском праве,[32]содержащие значительные различия относительно морского права СССР, которые можно разделить на несколько групп: 1) различия, касающиеся ответственности перевозчика пассажиров и багажа; 2) различия в сфере ответственности за ущерб, причиненный загрязнением нефтью и иными вредными веществами; 3) различия по применению ответственности за ядерный ущерб, причиненный судном с атомной энергетической установкой; 4) ограничения ответственности судовладельцев.
Так, Кодекс предусматривал, что в случае, когда перевозка пассажира подпадает под действие международного договора, в котором участвует СССР, условия, порядок и пределы ответственности перевозчика за причинение смерти или повреждение здоровья пассажира определяются правилами такого договора. Однако это норма, рассчитанная на участие СССР в Конвенции об унификации некоторых правил о перевозке пассажиров морем (
24 июня 1975 года СССР присоединился к конвенции о гражданской ответственности за ущерб от загрязнения нефтью (
Так, по конвенции судовладелец освобождался от ответственности лишь в случае, когда загрязнение было вызвано конкретными, точно названными в ней обстоятельствами, круг которых ограничен военными действиями, стихийными явлениями, умышленным поведением третьих лиц. По советскому законодательству ответственность нес исключительно судовладелец, который мог быть от нее освобожден только при условии, что он докажет, что вред возник вследствие непреодолимой силы или умысла потерпевшего (ст. 90 Основ гражданского законодательства Союза ССР и союзных республик).
Конвенция распространялась на суда, перевозившие нефть наливом в качестве груза. По советскому закону гражданская ответственность за ущерб от загрязнения моря распространялась в равной мере на все суда.
Конвенция не содержала прямых указания о подсудности дел об ущербе от загрязнения моря. Представляется, что подсудность таких дел определялась по месту причинения вреда. Требования Конвенции имели приоритет над законом места причинения вреда только в случаях загрязнения советских вод нефтью с судна, перевозящего нефть наливом, при условии осложнения гражданских отношений иностранным элементом.
Не были решены и некоторые вопросы, связанные с практическим применением конвенции (например, о порядке создания ограничительного фонда). Попыткой разрешить возникавшие проблемы выступил Указ Президиума Верховного Совета СССР «О размерах возмещения судовладельцем убытков, причиненных загрязнением моря нефтью и иными веществами, вредными для здоровья людей или для живых ресурсов моря».[34] Однако попытка оказалась не удачной: в Указе была определена ответственность исключительно судовладельца.
Что касается ответственности за ядерный ущерб, причиненный судном с атомной энергетической установкой, то норм, регулирующих данное обстоятельство в советском законодательстве не было и поэтому такая ответственность определялась общими правилами об ответственности за внедоговорной вред и положениями КТМ об ограничении ответственности судовладельца.
Следует отметить, что нормы международных морских договоров, имевших расхождения с национальным гражданским законом, входили в состав советского морского права в качестве норм международного частного права и могли применяться исключительно по делам, осложненным иностранным элементом.
В советском морском законодательстве применялись коллизионные нормы со следующими формулами прикрепления: закон флага, закон договора, закон места заключения договора». Формула о неприменении иностранных законов, противоречащих основам советского строя была включена в первый советский КТМ 1929 года, а затем воспроизведена в Основах гражданского законодательства Союза ССР и союзных республик 1961 года.
В советском воздушном праве, также как и в морском, особых положений об обязательствах из деликтов предусмотрено не было. Воздушный кодекс содержал норму о том, что при перевозке пассажиров ответственность перевозчика за вред в отношении каждого пассажира ограничивается пределом, установленным международными договорами СССР об ответственности при воздушных перевозках.
Подводя итог рассмотрению вопроса обязательств из деликтов в советском международном частном праве, следует отметить следующее. Начало 20 века знаменовало расцвет российской науки международного частного права и разработку ее самых насущных вопросов. В этот период произошло оформление и создание терминологического, понятийного и методологического аппарата науки международного частного права, рассматриваются вопросы публичного порядка и отсылки, объема и строения коллизионных норм, правоведы выступали за кодификацию и прогрессивное развитие международного частного права, за заключение международных договоров.
В советском праве не было специальных норм, регулирующих отношения по возмещению вреда с участием иностранцев. Ответственность за деликт, совершенный на территории Советского Союза иностранцем или в отношении иностранца, наступала по советским законам: права и обязанности участников деликтного обязательства независимо от гражданства причинителя вреда или потерпевшего регулировались нормами советского права.
[1] Подробнее об этом см. Грабарь В.Э. Материалы к истории литературы международного частного права в России. М., 1958; Лунц Л.А. Международное частное право. М., 1970; Абдуллин А.И. Зарождение и развитие науки международного частного права в дореволюционной России // Российской правосудие. Научно-практический журнал. №2 (10). 2007 и др.
[2] См.: Мейер Д.И. Русское гражданское право. СПб, 1861
[3] См.: Иванов Н.П. Основания частной международной юрисдикции. Казань, 1865.
[4] См.: Капустин М.Н. Международное право: Конспект лекций. Ярославль, 1873.
[5] См.: Стоянов А.Н. Очерки истории и догматики международного права. Лекции, читанные в 1873/74 акад. году в Харьковском университете. Харьков, 1875.
[6] См.: Мартенс Ф.Ф. Современное международное право цивилизованных народов. По изданию 1905 года. М., 1996.
[7] См.: Даневский В.П. Пособие к изучению истории и системы международного права. Харьков, 1892.
[8] См: Эйхельман О.О. Очерк из лекций по международному праву. Киев. 1900.
[9] См.: Пиленко А. Очерки по систематике частного международного права. СПб, 1911.
[10] См.: Шалланд Л. Юридическая природа территориального верховенства: Историко-догматическое исследование. СПб, 1903.
[11] См.: Нольде Б.Э. Очерки русского государственного права. СПб, 1911; Нольде Б.Э. Внешняя политика. Исторические очерки. Петроград, 1915.
[12] См.: Мандельштам А.Н. Гаагские конференции о модификации международного частного права. Т. 1: Кодификация международного частного права. СПб, 1900.
[13] См.:Казанский П. Введение в курс международного права. Одесса, 1901.
[14] См.: Яблочков Т.М. Курс международного гражданского процессуального права. Ярославль, 1909.
[15] См.: Брун М.И. Очерки истории конфликтного права. Москва, 1915.
[16] См.: Циммерман М.А. Очерки нового международного права. Прага, 1924.
<A style="mso-footn