Во все времена чеченский народ был очень религиозен. Исполнение мусульманских обрядов и традиций, берущих начало в исламе, и сегодня – неотъемлемая часть местного образа жизни. История сохранила немало интересных фактов о традициях этой религии, ее зарождении и развитии, позволяющих лучше понять чеченский народ и верно оценить современное состояние ислама.

        Характерной чертой чеченского ислама стал суфизм. Это слово произошло от слова "суфий" (мусульманский мистик) и восходит, видимо, к арабскому "суф" (шерсть), то есть материалу, из которого делалась одежда подвижников, искателей Истины.

        Проникновение ислама в Чечню происходило постепенно. Ранее других новую религию приняло население исторической Ичкерии, то есть юго-восточной части Чечни (в верховьях рек Аксай и Хулхулау – притока реки Сунжа). Массовая исламизация населения и укоренение ислама в Чечне относятся к концу XVIII – первой половине XIX веков.

        Первым чеченским суфийским учителем был шейх Мансур (Ушурма), который жил, приблизительно, в 1760–1794 годах. Он был родом из чеченского тейпа (патронимии) Элистанжхой. Учитель шейха Мансура – один из авторитетных муршидов (суфийских наставников), вероятно Накшбандийского братства (тариката), но имя его до сих пор неизвестно. По словам шейха Мансура, сам он получил право на проповедь и стал шейхом в 1783 году. Его отличали величественный облик, ораторский талант, строгий аскетизм, соблюдение суфийской практики "уединения" (халва) и дар чудотворства. В своих проповедях он обличал "упорствующих в невежестве", то есть в неверии, выступал против пороков и кровной мести и призывал к единению всех мусульман. Под влиянием такой проповеди даже пожилые люди совершали обрезание.

        Царские власти не раз пытались схватить шейха Мансура. В июле 1785 года его дом и все селение Алды, где он родился, были сожжены солдатами отряда полковника Пиери. Когда отряд возвращался, алдинцы и их соседи разбили его¹. Чеченцы восприняли эту победу как знак особого благоволения Аллаха к шейху Мансуру, который с этого момента стал мощной политической фигурой не только в Чечне, но и на всём Северном Кавказе. В июле 1787‑го, потерпев ряд военных поражений, шейх Мансур ушел из Чечни, перебрался за реку Кубань, а позднее – в Анапу (в то время турецкую крепость), где и оставался до ее взятия русскими войсками 22 июня 1791 года, продолжая призывать кавказцев к общему выступлению против России. Духовный авторитет шейха был настолько велик, что, по словам очевидцев, его присутствие во время осады крепости могло заменить не одну тысячу воинов. Но вскоре Мансура взяли в плен и привезли в Санкт-Петербург. По одной версии, его отправили в Соловецкий монастырь, по другой – поместили "на безысходное пребывание" в Шлиссельбургскую крепость, где в апреле 1794 года он скончался от болезни.

        В Чечне осталось много преемников шейха Мансура: шейхи Абдул-Кадыр, Авко, Мухаммад Майртупский и имам Яух.

        Чечня начала активную борьбу с царской Россией под исламским флагом, и борьба эта связана была с образованием в 1840‑х годах военно-теократического государства.

        Имамат Дагестана и Чечни с центром сначала в Дарго, а с 1845 года – в Ведено, во главе с имамом Шамилем находился на территории горной Чечни, но роль чеченцев в нем была, скорее, подчиненной – на ведущих государственных постах находились, в основном, аварцы. В своей государственно-религиозной деятельности имам Шамиль, по национальности аварец, руководствовался принципами суфийского братства – тариката Накшбандия. Территория Чечни была разделена без учета традиционно сложившихся вольных обществ на военно-административные районы, а управляли ими назначенные имамом наместники-наибы. Наделенные правами религиозной, административной, военной и судебной власти, они были обязаны заботиться еще и "о заключении наивозможно большего числа браков" между жителями вверенных им районов. Эти меры носили принудительный характер.

        Шариат (мусульманский закон), вначале являвшийся консолидирующей силой, позднее способствовал ослаблению имамата. Противоречия между шариатом и адатом (народными обычаями), приверженность старинным, доисламским традициям и родовая сплоченность чеченского населения расшатывали жесткую военно-теократическую структуру горского государства. После падения имамата и пленения Шамиля в 1859 году, территория Чечни была включена в состав Терской области Российской империи.

        Незадолго до этого в Чечне появился новый учитель, быстро ставший знаменитым, – шейх Кунта‑хаджи Кишиев (сын Киши). Он родился в горном селении Исти-Су (по-чеченски Мелча-Хи) примерно в 1830 году, а позже его родители переселились в аул Илсхан-Юрт, расположенный в самом сердце Ичкерии. В юности он выделялся своей строгостью, трудолюбием и проницательностью. Кунта‑хаджи рано получил духовное образование, а в конце 1850‑х гг. совершил хадж. Видимо, с этого времени он стал последователем суфийского братства Кадирия, учение которого проповедовал по возвращении на родину, опираясь на местные чеченские традиции и адат (обычай).

        Осуждение Кунта‑хаджи всякой войны как неугодной Аллаху, призывы к смирению перед его волей, к поиску спасения в вечности праведного мира противоречили воинственной идеологии имама Шамиля, поэтому учение Кунта‑хаджи в имамате было запрещено, а сам учитель подвергался гонениям. После падения имамата число последователей Кунта‑хаджи заметно выросло и в начале 1860‑х гг. насчитывало уже более пяти тысяч человек. Его мирная проповедь привлекала людей, только что переживших многолетнюю Кавказскую войну. Кунта‑хаджи учил: "Война – дикость. Удаляйтесь от всего, что напоминает войну, если враг не пришел отнять у вас веру и честь. Ваша сила – ум, терпение, справедливость. Враг не устоит перед этой силой и рано или поздно признает свое поражение. Никто не в силах осилить вас и вашу правду, если вы не свернете с пути своей веры – тариката".

        Обряд посвящения в мюриды (ученики) Кунта‑хаджи был прост. Учитель или его поверенный брал вступающего в братство за руку и спрашивал, обязуется ли он, признавая в душе святость избранного наставника, помимо пяти нормативных намазов (молитв) произносить стократно сверхдолжную краткую молитву "Ла илаха илля-л-Ла" ("Нет никакого божества, кроме Аллаха") и участвовать в ритуале громкого кругового зикра (коллективного радения), за который последователей Кунта‑хаджи прозвали зикристами. Вступавший давал обязательство перед Аллахом и шейхом или его поверенным, затем стократно повторял "Ла илаха илля-л-Ла", и посвящение свершалось.

        Представители официально одобренного ислама (например, Абдулкадыр Хордаев и Мустафа Абдуллаев) по просьбе царской администрации созывали сельские сходы и устраивали богословские диспуты с Кунта‑хаджи и его вакилами (поверенными). Кунта‑хаджи был руководителем своего направления в Кадирийском братстве и, хотя сам имамом себя не считал, временно согласился принять это звание.

        В январе 1863 года по распоряжению Терского генерал-губернатора М. Т. Лорис-Меликова Кунта‑хаджи и его брат Мовсар были схвачены в Шалинском районе Аргунского округа и под конвоем переправлены в Новочеркасск. В своем прощальном обращении к верующим Кунта‑хаджи говорил: "Братья! Мы из-за систематических восстаний катастрофически уменьшаемся. Царская власть уже твердо укрепилась в нашем крае. Я не верю в сообщения и разговоры, что из Турции придут войска для нашего освобождения, что турецкий султан желает нашего освобождения из-под ига русских. Это неправда, ибо султан сам является эксплуататором своего народа, как и другие арабские правители. Верьте мне, я всё это видел своими глазами. (Действительно, во время совершения хаджа Кунта‑хаджи побывал в разных мусульманских странах – прим. автора.) Дальнейшее тотальное сопротивление властям Аллаху не угодно! И если скажут, чтобы вы шли в церкви – идите, ибо они только строения, – а мы в душе мусульмане. Если вас заставляют носить кресты – носите их, так как это только железки, оставаясь в душе мусульманами. Но! Если ваших женщин будут использовать и насиловать, вас заставлять забыть язык, культуру и обычаи, – подымайтесь и бейтесь до последнего оставшегося! Свобода и честь народа это – его язык, обычаи и культура, дружба и взаимопомощь, прощение друг другу обид и оскорблений, помощь вдовам и сиротам, разделение друг с другом последнего куска хлеба".

        Арест Кунта‑хаджи послужил причиной, так называемого "кинжального боя" (в русских документах это событие именуют "Шалинским делом"), когда в Шали с требованием освободить учителя прибыло около трех тысяч его мюридов. Противостояние между ними, вооруженными лишь кинжалами, и русскими войсками генерала Туманова закончилось гибелью 164 чеченцев, среди которых было восемь женщин. Место трагедии стало святыней Чечни.

        О судьбе самого Кунта‑хаджи долгое время ничего не было известно. Однако в 1928 году в архиве Владикавказа были обнаружены документы, подтверждавшие, что учитель скончался в 1867 году в ссылке в г. Устюжна Новгородской губернии.

        О чем же говорилось в рукописных обращениях Кунта‑хаджи, названных его последователями "святыми письменами"? Мюрид со своим шейхом должен иметь неразрывную связь и абсолютно верить ему. Сердце мюрида должно быть свободно от зависти, он не должен произносить хулу, поскольку это – страшный грех. Мюрид обязан уважительно относиться ко всем людям, быть бескорыстным, всякого мусульманина считать своим братом и защищать его.

"Злого победи добротой и любовью.

Жадного победи щедростью.

Вероломного победи искренностью.

Неверного победи верой.

Будь милосердным, скромным, готовым жертвовать собой".

        По преданию, сам Аллах открыл Кунта‑хаджи тайну учения и молитв тариката. Рассказывают, что наставник обладал даром творить чудеса, исцелял больных, мог переноситься из одного места в другое и ежедневно, во время полуденного намаза, невидимо присутствовал в мечети Мекки. Мюриды Кунта‑хаджи верили, что он – один из 360 святых, благодаря которым держится мир, и что он вернется на землю в предначертанный час. Ему посвящались религиозные гимны (назмы) на чеченском языке, а могила его матери Хеды в селении Гуни стала местом поклонения верующих. Там же находится родник с целебной водой, возникший, по сказаниям, в том месте, где остался след посоха Кунта‑хаджи.

        В 1861–1864 годах направление Кунта‑хаджи Кадирийского тариката становится крупнейшим в Чечне, в наши дни к нему примыкает около 60 % чеченцев. Вирд (ветвь суфизма) с самого начала был четко структурирован: в крупные села были назначены поверенные Кунта‑хаджи, им подчинялись старшие, а последним – глашатаи, руководившие отдельными группами рядовых мюридов.

        В последней трети XIX века из направления Кунта‑хаджи выделилось несколько самостоятельных: шейха Бамматгирея‑хаджи из селения Автуры, шейха Чиммирзы из селения Майр-Туп Шалинского района и ингушского шейха Батал‑хаджи из селения Сурхохи.

        Основной обряд всех этих направлений (вирдов) – громкий зикр, начинающийся медленными телодвижениями и перемещением, переходящим в быстрый бег по кругу против часовой стрелки. Согласно традиции, громкий зикр символизирует кружение ангелов вокруг трона Аллаха. Для отправления зикра необходимо знать и соблюдать предписанные шейхом правила: особые ритмические движения, регламентированную позу, умение контролировать дыхание. В промежутках между отдельными фазами зикра исполняются религиозные гимны, после которых читается дуа (молитва-просьба) на арабском и чеченском языках.

        Последнее по времени ответвление последователей Кунта‑хаджи – направление Вис‑хаджи Загиева (умершего в 1973 году), которого называют Атбасарским шейхом². Его духовным наставником был шейх Чиммирза. В 1950‑х годах, в период пребывания чеченцев в Казахстане после депортации, Вис‑хаджи сообщил последователям Чиммирзы, что установил духовный контакт с учителем Кунта‑хаджи и тот раскрыл ему истинный смысл своего учения и возложил на него миссию проповедовать "чистый путь". Помимо барабана, использовавшегося в ходе зикра шейхом Чиммирзой, Вис‑хаджи добавил в обряд чеченскую скрипку (чондарг). Он считал, что игра на чондарге – особая благодать Аллаха, ниспосланная для очищения мыслей и смягчения чувств. Вис‑хаджи проповедовал, что его последователям, соблюдающим все необходимые предписания, уготован Хазрат Мохк – прекрасный вечнозеленый оазис, где воздух напоен ароматом лимона. Там – не в раю, а в особом мире – они соберутся в Судный день.

        Большое значение Вис‑хаджи придавал труду: Аллах обязывает трудиться ради семьи. Любая работа должна совершаться с сознанием, что это – ради Аллаха, исключая изготовление табака и вина. Учитель запрещал женщинам выходить замуж за членов другого вирда. В брак могли вступить только совершеннолетние мюриды: девушки – с 18-ти, юноши – с 20 лет. Вис‑хаджи ввел в практику совместное совершение зикра мужчинами и женщинами, что отличало его вирд от всех других чеченских вирдов. Во время коллективных и индивидуальных богослужений мюриды надевали белую папаху, поэтому их часто называли "вирдом белошапочников". Мужчины носили черные или темно-синие бешметы, а женщины – головную повязку, скрывающую волосы.

        Проповедь Накшбандийского тариката в Чечне восходит к шейху Мансуру, правда по не вполне подтвержденным устным данным. Затем, в 1840–50-е гг., Накшбандия распространялась чеченскими учителями-устазами, сподвижниками имама Шамиля: Ташовом‑хаджи, Умал-Ахадом и другими.

        Позднее, в 1880–90-е гг., в Чечне активно действовали накшбандийские шейхи из так называемой "аксайской династии": Абдулазиз‑хаджи, Дени-шейх, Солса‑хаджи, Абдулвагап‑хаджи и некоторые другие. Зачинателем этой ветви шейхов был мулла Башир (Абу) из селения Аксай, ныне находящемся в Хасавюртовском районе Дагестана. Для последователей Накшбандийского тариката характерен тихий зикр, который верующий совершает "в cердце своем", то есть про себя или шепотом.

        Врастание местного суфизма в чеченский образ жизни в основном завершилось к началу XX века. Принадлежность к тому или иному вирду Кадирийского или Накшбандийского братств определяет образ жизни чеченцев и сегодня, в значительной степени сопровождаясь семейно-родственными связями.

        Запутанная история XX века и, прежде всего, депортация 1944 года привели к сохранению суфийских традиций у чеченского народа. Известно, что тяжелые жизненные испытания, наряду с материальными невзгодами, способствуют углублению духовного опыта народа и его мистического мировосприятия. Чеченские горцы, оторванные от родной кавказской среды и оказавшиеся в Казахстане, взаимодействовали с местным населением – казахами, русскими и другими собратьями по несчастью.

        Всё это невероятно обогатило религиозный и духовный опыт самих чеченцев. Многие мусульманские учителя не пережили эпохи изгнания, но передали свои знания и традиции младшим поколениям. Интересно, что степень духовной свободы у горцев-изгнанников была выше, чем у других северокавказских горцев, не подвергшихся выселению, но оказавшихся под неусыпным тоталитарным контролем. У многих соседей чеченцев из числа тех, кто не пережил трагедии депортации, за исключением, пожалуй, дагестанцев, многие религиозные традиции были утрачены.

        Общение с православными и другими христианами содействовало возникновению у чеченцев интереса к личности Иисуса Христа (согласно исламу, он считается одним из пророков) и распространению веры во второе пришествие. В сентябре 1995 года, во время Первой чеченской войны, одна знакомая чеченка средних лет рассказала мне, что видела сон, как разверзается небесный свод и оттуда по лестнице спускается живой Иисус.

        После возвращения чеченцев из ссылки и восстановления Чечено-Ингушетии (1957 год), религиозная жизнь в республике находилась под "надзором" созданного еще в 1944 году Духовного управления мусульман Северного Кавказа. Полное отсутствие до 1978 года мечетей придавало ей фактически нелегальный характер. Представители советской власти провоцировали конфликты между различными течениями суфийского ислама.

        Постепенная легализация и оживление ислама начинается в 1980‑х годах. Начало 1990‑х – время его подлинного возрождения: строятся мечети, восстанавливаются "святые места", куда местные верующие привыкли совершать паломничества, в Грозном и Назрани открываются исламские институты, каждый год паломники выезжают в Мекку на хадж.

        В силу исторических причин, в частности долгого пребывания чеченцев в изгнании и преследования суфийских учителей в советское время, сегодня в Чечне не осталось живых учителей, и различными суфийскими вирдами руководят духовные лидеры, не имеющие прямой преемственной связи с учителями. Однако основные приметы местного суфизма отчетливо различимы и в наши дни.

        Обостренный интерес к Чечне в последние годы и выезд чеченцев на учебу в зарубежные мусульманские школы привели к тому, что на мусульманском Востоке зикр вирда Кунта‑хаджи стали в последнее время называть "чеченским". Одновременно он был признан мусульманскими авторитетами и как самостоятельный зикр, соответствующий канонам ислама.

        Тем, кому довелось наблюдать группы зикристов в чеченских селах, надолго запомнится исполнение зикра. Мужские и женские группы сельских мюридов во главе со своими туркхами (наставниками) производят впечатление исполнительских коллективов, сплоченных религиозной идеей.

        В годы Первой чеченской войны (1994–1996 гг.) Чечня превратилась в зону "горячего" ислама, притягивающего к себе не только чеченцев, но и людей других национальностей, оказавшихся под его обаянием. К сожалению, это открыло путь к проникновению в Чечню так называемого ваххабизма³, приведшего к серьезному кризису внутри местного ислама.

Примечания

1. Исторические документы свидетельствуют, что в этой битве погибли более 600 русских солдат, вместе с их командиром – полковником Пиери.

2. Атбасарским шейхом называли Вис‑хаджи Загиева, поскольку он начал проповедовать в окрестностях казахстанского города Атбасар.

3. Ваххабизм – религиозно-политическое движение в исламе, признанное сектой во многих странах и являющееся официальной идеологией Саудовской Аравии, сформировавшееся в XVIII веке.

Фото Владимира Машатина