Русские в Латвии: на обочине политики, но в эпицентре бизнеса. Эдуард Говорушко
2009-07-10
Легко ли быть русским в Латвии?
…Покупаю в латвийской аптеке валокордин немецкого производства, а инструкция по применению – на латышском языке. Такие же, непонятные для не владеющих государственным языком инструкции в коробочках с любым другим лекарством. А между тем в демократической Латвии, являющейся членом Евросоюза, десятки тысяч русских, в том числе одиноких пенсионеров, на латышском не читают...
На вопрос "Легко ли жить русским в Латвии?" представители латвийских властей обычно отвечают так: пока одинаково трудно всем – и русским, и латышам. С этим особо не поспоришь: около 70 процентов населения живет ниже уровня бедности. Но есть, как говорится, нюансы – изложенный выше лишь один из них. Хотя по закону русские и латыши получают одинаковую оплату за одну и ту же работу, на них распространяются одни и те же пенсионные нормы, материально и психологически русским живется куда труднее.
Русскому, как, впрочем, и представителю любой другой некоренной национальности, куда сложнее устроиться на работу. На должности в государственные и муниципальные учреждения принимаются граждане Латвии, безукоризненно владеющие государственным, латышским языком.
Подавляющее же большинство русскоговорящих, чьи предки или сами они проживали в Латвии с 1940 года, гражданства не имеют и официально числятся негражданами. Таких в Латвии, население которой немного превышает два миллиона человек, около 430 тысяч – шестая часть. Надо ли говорить, что далеко не у всех из них латышский безукоризнен.
Неграждане считаются не вполне благонадежными в латвийском государстве, а потому для них существуют запреты на ряд профессий. В частности, они не могут быть нотариусами, адвокатами, фармацевтами, полицейскими, пожарными… Дабы не нанести ущерба безопасности государства.
С приемом на работу в частные фирмы, владельцами которых являются представители титульной национальности, положение аналогичное. В русских же компаниях на "земляках" безнаказанно можно сэкономить: положить минимальную зарплату и не платить социального налога. Зачастую их вообще не оформляют на работу по всем правилам, а платят тот же минимум наличными. При увольнении такие люди остаются без пособия по безработице, а при выходе на пенсию получают жалкие гроши. Жаловаться опасно – рискуешь потерять и это место, другое же при довольно высоком уровне безработицы и неуверенном латышском найти нелегко. С латышами в русских фирмах поступать подобным образом опасаются из-за возможных жалоб и последующих тотальных проверок на знание персоналом госязыка.
В пенсионный стаж неграждан не засчитывается работа на территории России в советское время. Подписание договора с Россией о взаимозачете трудового стажа из года в год затягивается. В результате вместо пенсии многим выплачивается нищенское пособие.
Даже официальные лица не отрицают психологических трудностей, с которыми сталкиваются русские в Латвии. Связывают их, однако, все с тем же невладением языком. Но дело не только, вернее не столько, в языке. За годы независимости латвийский истеблишмент постарался сделать все возможное, чтобы вселить в неграждан комплекс неполноценности, дабы "оккупанты" чувствовали себя нежелательными иностранцами, не имеющими никаких политических прав.
Дело доходит до казусов. Западноевропеец или американец, приехавший в Латвию легально и проживший здесь полгода, имеет право участвовать в муниципальных выборах, а "негражданин", родившийся и выросший здесь, – нет. На мягкие упреки и рекомендации инспекторов и чиновников Евросоюза по этому поводу представители латвийских властей ничтоже сумняшеся отвечают: у нас, дескать, принят достаточно либеральный закон о гражданстве, позволяющий любому негражданину сдать экзамен и натурализоваться. Евробюрократов такой ответ устраивает. Действительно, с некоторых пор поменять статус негражданина путем натурализации вроде бы может каждый. Автор этих строк в свое время прошел такую процедуру и может засвидетельствовать: экзамен по языку и истории Латвии действительно не сложный, а экзаменаторы из Управления гражданства и иммиграции настроены очень благожелательно к тем, кто решил стать гражданином.
Но, во-первых, возможности вышеупомянутого Управления ограничены – за первые десять лет число натурализовавшихся достигло лишь 97 тысяч и, если дело пойдет такими темпами, потребуется еще около тридцати лет, чтобы неграждан в Латвии не стало. Тем более что сейчас планируются поправки к закону о гражданстве, усложняющие натурализацию, – в частности, тест на лояльность. (При этом сознательно путают лояльность к государству с лояльностью к правительству.) Во-вторых, очень много взрослых людей просто не в состоянии преодолеть психологический барьер и решиться на экзамен, иным не по карману уплата полагающейся при этом пошлины. Есть и такие, что считают ниже своего достоинства натурализоваться в стране, где родились и выросли. В результате сотни тысяч людей полностью исключены из политической жизни, не могут участвовать в выборах ни в парламент, ни в муниципалитеты, не могут избрать туда людей, которые бы отстаивали их социально-экономические права и интересы, не говоря уже о правах политических.
Правительство, в котором доминируют явные или неявные пронационалистические силы, поставившие своей целью создание этнократического государства, это вполне устраивает.
"Оккупантам", а к их числу могут причислить даже русскоговорящего гражданина, не согласного с правительственной политикой, так или иначе периодически напоминают: пора, дескать, возвращаться на историческую родину. С этой целью национал-радикалы от латышской общественности инициируют в прессе или на улицах городов разного рода акции и кампании. В качестве примера можно привести такие одиозные, как парады и слеты бывших легионеров СС.
На такого рода провокационных мероприятиях, как правило, присутствует кто-то из националистически настроенных депутатов Сейма.
В свое время наделал много шума конкурс сочинений в латышских школах на тему "Как освободить Латвию от 700 тысяч колонистов". Инициатором стал издатель Айварс Гарда, который затем на основе лучших опусов издал книгу "Никому мы Латвию не отдадим". И хотя в книге налицо все признаки разжигания национальной розни, что карается законами Латвии, в возбуждении уголовного дела против издателя-националиста было отказано. На презентации книги присутствовали два депутата Сейма: Юрис Видиньш и Роберт Юрджс. Первый из них, кстати, создал комиссию по переселению желающих уехать в Россию и намеревался привлечь на эти цели деньги от международных организаций, однако пока у него ничего не вышло. Эстафету у него пытался перехватить другой депутат Сейма и бывший председатель его комиссии по иностранным делам Александр Кирштейнс, который на международные деньги и будто бы по договоренности с Россией собрался комплектовать поезда с "иностранцами" для выезда на историческую родину.
В Риге уже несколько лет не без содействия того же Гарды издается газета "DDD" ("Деоккупация, деколонизация, дебольшевизация"). Сотрудницы этой газеты провели анализ мнений депутатов Сейма, адресовав им такой вопрос: "Когда будут депортированы из Латвии жиды – разжигатели национальной розни Жданок, Цилевич и Плинер?" Татьяна Жданок является депутатом Европарламента, а Борис Цилевич и Яков Плинер – депутатами Сейма. В связи с этим опросом против редактора издания Лиги Музыканте и сотрудницы газеты Илзе Лиепы в суд был направлен иск о признании их деятельности умышленно направленной на разжигание национальной розни.
Вскоре многие жители Даугавпилса обнаружили в своих почтовых ящиках приложение к "DDD" на русском языке, в котором русские были названы "раковыми клетками", "оккупантами" и "внешними врагами Латвии". В Даугавпилсе по этому поводу прошел митинг, участники которого требовали дать оценку действиям издателей газеты. При этом в полицию безопасности поступило соответствующее заявление от председателя Даугавпилсского национально-культурного общества Геннадия Лобова. Против редактора газеты Лиги Музыканте было возбуждено еще одно уголовное дело.
Еще один любопытный факт: министр обороны Эйнарс Репше выступил перед так называемыми "национальными партизанами", которых раньше называли "зелеными братьями". Он поблагодарил их "за содействие вступлению Латвии в НАТО" и объявил о существенных надбавках к пенсиям. Между прочим, бывшие члены латвийского легиона СС сейчас также имеют повышенные пенсии и права "политически репрессированных лиц". Казалось бы, что сейчас сводить счеты со стариками – надо приветствовать любую инициативу улучшить их материальное положение, вне зависимости от того, на какой стороне они воевали. Но, похоже, не этими мотивами руководствуется сейчас латвийское правое правительство. Чем объяснить блокирование в Сейме неоднократных попыток левых депутатов добиться хоть мизерного улучшения материального состояния проживающих в Латвии ветеранов антигитлеровской коалиции, которые не имеют здесь никаких государственных льгот?
Некоторые представители латвийской власти упрямо демонстрируют всем, в том числе и русскоговорящим жителям страны, сыновьям и внукам тех, кто воевал против Гитлера, что не они сегодня герои в этой стране, а те, кто эту войну когда-то проиграл. Звучит странно для государства, ставшего членом ЕС.
В середине августа 2005 года состоялся седьмой по счету слет так называемых "национальных воинов" бывшего латышского легиона Waffen SS, воевавших на стороне гитлеровцев. В нем участвовали и несколько депутатов Сейма. При этом газета "Латвияс авизе" ("Латвийская газета") в статье "Склоняем головы перед воинами" писала: "У гостей был только один вопрос: почему от участия в такого рода слетах уклоняются первые должностные лица латвийского государства? Многие выступавшие отмечали, что именно благодаря Курземской крепости (Курляндский котел – Э. Г.), которую долгое время удерживали латышские легионеры, у большей части интеллигенции Латвии, в том числе и у семьи нынешнего президента, была возможность покинуть оккупированную Латвию, уехать за границу (с последними гитлеровцами – Э. Г.) и тем самым избежать репрессий красного террора и ужасов высылки, которые пришлось пережить оставшимся в стране".
Приведу еще одну типичную цитату, характеризующую нынешнюю ситуацию в Латвии с точки зрения националистов: "Депутаты Сейма Юрис Добелис и Петерис Табунс указали, что сегодняшний день в Латвии по-прежнему не такой, за какой проливали свою кровь и сложили головы борцы за свободу (бывшие легионеры и так называемые "национальные партизаны" – Э. Г.), и что борьба с оккупантами по-прежнему не закончена, она только перешла на другие рельсы. Великорусский шовинизм (? – Э. Г.) в Латвии пустил такие глубокие корни, что уже существует реальная опасность того, что у латышей отнимут власть и независимость исключительно парламентским способом…
Именно ТБ/ДННЛ (ультранационалистическая партия – Э. Г.) готовит более жесткие поправки к закону о гражданстве, во-первых, предусматривающие лишение гражданства тех, кто преступно поступал по отношению к нашему государству (Аплодисменты), а во-вторых, предусматривающие более жесткие условия для тех, кто хочет стать гражданином Латвийской Республики".
Кстати сказать, риторика националистов ничего общего с действительностью не имеет. Как подсчитал депутат Сейма Владимир Бузаев, за двенадцать лет (с 1993 года до 2005‑го) доля нелатышей среди граждан возросла лишь менее чем на 5 % (с 21,2 до 26,1 %). Нелатышей же среди всего населения Латвии – 41 %. Так что, замечает депутат, "злокозненные замыслы, приписываемые всем нам поголовно, невозможны даже в условиях подлинно всеобщих выборов".
На слете так называемых "борцов за свободу" Александр Кирштейнс еще раз публично огласил свою позицию о заключении договора с Россией для "репатриации тех людей, которые этнически и геополитически заблудились на чужой для них территории, надо прекратить натурализацию бывших граждан СССР".
Сегодня латвийское руководство курирует группу ученых, пытающихся переписать историю и обелить тех, кто участвовал во Второй мировой войне на стороне гитлеровцев. Молчание коллег по Евросоюзу означает согласие с новой концепцией.
Деморализации латвийских русских, помимо всего прочего, призвана служить и напряженность в отношениях с Россией. Осложняются не только межгосударственные контакты, но и деловое партнерство, общение с родственниками и друзьями, живущими по разные стороны границы. Местные независимые политологи и публицисты давно подметили: при появлении хоть малейшего потепления между двумя странами латвийская сторона тут же находит предлог, чтобы свести его на нет. Чаще всего при этом вовсю используется постулат о советской оккупации Латвии в 1940 году и об ответственности за нее нынешней России. Специалисты до сих пор не разберутся в терминах – была ли это "оккупация" или "аннексия", но в одном согласны все: хотя акция эта с позиции нынешнего времени аморальна, но таковы были в те времена правила игры. И если с учетом нынешних нравственно-политических норм подходить к прошлому, мир будет вовлечен во множественные конфликты по перекройке границ.
Допустим, в 1940‑м была оккупация Латвии советскими войсками, длившаяся полстолетия. Тогда это была странная оккупация. Один из левых депутатов латвийского Сейма подсчитал, что в оккупационном правительстве и в местных органах самоуправления работало до 80 % латышей. Странная еще и потому, что "оккупационный" режим обеспечил такое развитие национальной культуры и науки, которое сейчас не под силу и всем постсоветским национальным правительствам.
В свое время, опасаясь, что Россия может воспользоваться своим влиянием и помешать Латвии вступить в ЕС, латвийские политики в один голос заявляли: отношения между двумя странами после присоединения Латвии к ЕС только выиграют… Россия не помешала, да и влияния у нее особого не было. И что же: теперь между двумя странами конфликт обострился. Подписав пограничный договор и уже после ратификации его Россией, Латвия добавила к нему декларацию, которую другая сторона не могла расценить иначе, как предъявление к ней территориальных претензий. Россия вынуждена была пойти на денонсацию этого многострадального документа.
С молчаливого согласия ЕС, а также при поощрении конгресса США, Латвия требует от России извинений за "оккупацию". Более того, латвийским Сеймом была создана комиссия по подсчету ущерба, который якобы был нанесен этой стране, одной из бывших советских республик, советским "оккупационным" режимом.
Тем не менее массового отъезда русских из Латвии не было и нет. Да и куда ехать? Экономическая и политическая ситуация в России и других постсоветских странах далека от стабильной, на помощь государства и родственников рассчитывать не приходится. А здесь своя квартира, какая-никакая работа или пенсия. К трудностям же русские с давних пор научились относиться как к плохой погоде.
К тому же большинство из сотен "колонистов" считали и считают Латвию своим домом. Они приехали сюда после окончания техникумов и вузов в соответствии с заявками тогдашних латвийских властей и внесли огромный вклад в развитие экономики, интеллектуального потенциала и инфраструктуры. А многие родились здесь и любят эту страну.
Владимир Бондаренко, типичный "оккупант" с точки зрения националистов, не воспользовался выигранной грин-картой, чтобы перебраться с семьей в Америку. В минуту слабости, когда остался без работы, а семейный бизнес (небольшое кафе во Дворце спорта) позволял лишь влачить жалкое существование, решил было попытать удачи в другой стране. А когда грин-карта оказалась почти в руках, передумал. Родился в Риге, куда отца, капитана второго ранга, выпускника Ленинградского высшего военно-морского инженерного училища, перевели по службе из Калининграда. Здесь окончил один из уникальных вузов – Институт гражданской авиации, который новые латвийские власти упразднили. Здесь женился, жену Ирину, дочь латыша Иманта Ренеслаца, привез из Магадана, куда еще в царское время из Латвии была выслана ее бабушка. В Риге родились двое его сыновей, у каждого здесь свое дело. Здесь, в конце концов, могилы родителей…
Да и дела стали постепенно налаживаться. Моральный прессинг националистического толка со стороны власть имущих господина Бондаренко не смущает: политикой заниматься не собирается, а на высказывания радикалов научился попросту внимания не обращать. Тем более что, по его мнению, мировое сообщество за последние годы добилось от латвийских властей заметной либерализации законов, регулирующих межнациональные отношения. Взять хотя бы отмену так называемых "окон натурализации" и возможность для любого негражданина приобрести гражданство. Успехи же на пути к свободной рыночной экономике здесь налицо. Без особых затруднений любой постоянный житель Латвии может зарегистрировать свою компанию и работать.
И так думает не он один. Владелица небольшой дизайнерской фирмы Елена Жженова, дочь знаменитого российского актера, судит об оживлении латвийской экономики по возрастающему количеству рекламных заказов со стороны частных предприятий. Большинство из ее заказчиков – русские.
Грузинский грек Яким Дамоцев, женившийся здесь во время армейской службы, сейчас – генеральный директор и совладелец завода строительных конструкций, который он с партнерами в свое время спас от банкротства и разрушения. Свою дальнейшую жизнь он, так же, как и его деловой партнер, владелец небольшой строительной компании, выходец из Украины Николай Колотило, не представляет вне Латвии. Оба, как и другие предприниматели-нелатыши, искренне заинтересованы в ее экономическом процветании и стабильности. И что с того, что путь к процветающей Латвии им видится несколько иным, чем правительству?
Сейчас тем, кто не бывал в Риге с советских времен, ее не узнать: удивительно чистый и красивый европейский город. И более латышский, чем когда-либо ранее за последние шесть десятилетий. Приобрели первоначальный живописный облик дома, построенные известными латышскими архитекторами, представителями романтического югенд-стиля ("модерн") в начале ХХ века. А их – более двухсот, больше чем в любой другой европейской столице, и они во многом определяют лицо города. Денационализация благотворно сказалась и на внешнем виде зданий, ничем не примечательных в архитектурном отношении: новые хозяева их попросту привели в порядок.
Засияла новыми красками латышская красавица Милда – главный зрительный элемент обновленного памятника Свободы, ставшего символом и побудителем национальной независимости в годы так называемой "антисоветской" и, как оказалось, антироссийской песенной революции. На своем историческом месте будто из-под земли возникли архитектурная жемчужина средневековой Риги Дом Черноголовых и Рижская ратуша. (Так оно на самом деле и было: эти великолепные здания, вопреки предсказаниям скептиков, скрупулезно возведены по архивным чертежам на древних фундаментах, отрытых из-под слоев асфальта.) Исторический облик древней Ратушной площади портит лишь серая коробка бывшего Мемориального музея красных латышских стрелков, превращенного новыми властями в Музей оккупации. Латвийские власти все еще никак не подберут более достойного места для этого идеологического символа советского "порабощения" страны.
Излюбленным местом отдыха рижан, располагающихся летом зачастую прямо на газонах, стали благоустроенные городские парки. Очищен еще недавно зловонный городской канал, пересекающий Бастионную горку и впадающий за автовокзалом в Даугаву. Отреставрированы легкие, как бы игрушечные мостики, перебегающие с одного его тенистого берега на другой.
Стараниями вездесущей комиссии по языку с улиц испокон веков интернациональной Риги исчезла кириллица. Вывески у входов в учреждения, магазины, частные банки и офисы, рекламные щиты и плакаты – только на государственном языке. Местные русские свободно ориентируются в этом море латиницы. Дезориентирует она разве что туристов из России и других постсоветских стран. А их с восточного направления становится все больше в связи с постепенной либерализацией визового режима. По примеру соседей – Литвы и Эстонии – правительство Латвии пытается наверстать упущенное и увеличить доход от туризма. Постепенно оживает заброшенная в первый постсоветский период Юрмала, один из лучших некогда городов-курортов Советского Союза.
В Риге очень много магазинов и ресторанов, хороших и разных. И, из-за конкуренции, – довольно дешевых по западным меркам. В них с удовольствием примут заказ и на русском языке, хотя меню, скорее всего, подадут на латышском и английском. А в любой аптеке, кстати сказать, не откажутся по-русски рассказать о дозировке и способах применения лекарства. Деньги есть деньги, и тут комиссия по госязыку бессильна. Появилось и огромное количество внушительных супермаркетов, есть и такие, что по уровню сервиса, ассортименту и качеству продуктов не уступят и самым лучшим американским. Цены же по сравнению с американскими и даже московскими все еще невысокие. Подскочив на 10–12 % после вступления Латвии в ЕС, как и предсказывали евроскептики, сейчас они имеют тенденцию к снижению из-за экспансии на латвийский рынок дешевых и высококачественных литовских продуктов.
В деловой части, к которой относится весь Старый город и его ближайшие окрестности, всегда достаточно многолюдно. Среди "белых воротничков" и туристов довольно непринужденно чувствуют себя нищие, а также пожилые люди, пытающиеся заработать на кусок хлеба игрой на кокле (народный инструмент, похожий на гусли) и аккордеоне, танцами и прибаутками. Глядеть на них больно.
На слух Рига все еще русская. Сейчас латыши старшего и среднего поколения нормально общаются с русскими на их родном языке. Социологическая компания "Латвияс факти" на основе недавно проведенного исследования утверждает, что самым распространенным языком в Латвии по-прежнему является русский – на нем может общаться 94 % населения. На латышском же – 91 %. Девяносто три процента опрошенных компанией латышей говорят по-русски, в то время как по-латышски – только 80 % нелатышей.
Но юные латыши, родившиеся и выросшие в уже независимой стране, "чужеземного", как правило, уже не знают. В латышских школах русский не преподается даже в качестве иностранного.
В 730-тысячной Риге сейчас проживает 43 % нелатышей. (По сравнению с последним периодом советской власти население города уменьшилось более чем на 100 тысяч человек – уехали на родину военные с семьями и те, кто почувствовал себя неуютно в нелегкие времена торжествующего национализма.) Естественно, между собой представители нацменьшинств общаются на русском. В Латвии по-прежнему часты межнациональные браки (около 35 %). В таких семьях, чтобы в доме было понимание, чаще всего общаются по-русски, во всяком случае до тех пор, пока супруг или супруга не освоит латышский. Кроме того, по неофициальным данным около 70 % латвийского бизнеса находится в руках нелатышей. И хотя для отвода глаз вице-президентами или директорами в таких фирмах и компаниях являются латыши, а вся документация в соответствии с нормативами ведется на латышском, языком общения в этих бизнесах в большинстве своем остается русский.
Словом, голос у Риги все еще "имперский", что очень раздражает латышский истеблишмент. В свое время вице-мэр Инессе Вайдере (ныне депутат Европарламента), представляющая ультранационалистическую партию "Тевземей ун Бривибай" ("Родина и Свобода"), открыто высказалась за то, "чтобы Рига стала действительно латышским городом". Правда, вскоре она потеряла свое кресло, так как в столице тогда правила левая оппозиция, возглавляемая социал-демократами. Сейчас положение изменилось: на прошлых выборах победила правая коалиция и не исключено, что такого рода высказывания снова окажутся в моде.
Между прочим, на последних муниципальных выборах в Риге как наблюдатели, так и официальные лица признали, что голосование проходило по этническому признаку. Латыши голосовали за правых, к которым причисляют себя практически все латышские политики, представители других национальностей – за левых, среди которых большинство политиков – нелатыши.
В то же время, как сделать Ригу "действительно латышским городом", никто из ультранационалистов не знает. А пока донимают работающих русских частыми проверками знания и использования госязыка, штрафами за нарушения соответствующего Закона. Вводят более жесткие требования по языку для лиц, претендующих на руководящие должности, в том числе и в частных компаниях. Принимают многочисленные добавления в уже существующие законодательные акты, ограничивающие применение русского языка в различных сферах. Хотя Сейм и ратифицировал Международную конвенцию о правах нацменьшинств, но с поправками, которые, вопреки этому документу, не дают возможности официально применять русский язык даже в местах компактного проживания русскоговорящих, в частности в таких городах, как Даугавпилс и Резекне.
Принятые в
Латвийский госсовет по радиовещанию и телевидению бдительно отслеживает, чтобы даже в передачах частных радиостанций и телекомпаний русский не звучал сверх норматива (не больше 25 % времени вещания). Все эти меры, конечно же, раздражают русских, которые видят в них лишь инструмент, призванный обеспечить латышам приоритет не только в политике, но и во всех сферах.
Как известно, латыши обрели независимость с помощью русских, которых было немало в Народном фронте. Да и Декларация о независимости была принята в том числе и голосами многих русскоговорящих депутатов в Верховном Совете Латвийской ССР последнего созыва. В то время ведущие деятели Народного фронта обещали, что новую Латвию будут строить вместе все народы, ее населяющие. Но после этого первый же Сейм и первое народнофронтовское правительство Латвии приняли законы и подзаконные акты, не допускающие неграждан к участию в парламентских и местных выборах и на государственную службу. Гражданство же Латвии, опять таки вопреки обещаниям, было предоставлено лишь наследникам граждан довоенной Латвии. (В отличие, скажем, от Литвы, где гражданство было предоставлено всем проживающим в стране.) Так, те же "окна натурализации" не позволяли до поры до времени натурализоваться популярным русским, кто мог составить конкуренцию латышам в политике. Среди унаследовавших гражданство были, конечно же, и выходцы из России. И, чтобы ограничить их избрание в Сейм и местные органы власти, были узаконены проверки кандидатов на адекватное владение госязыком. Не владеешь – не имеешь право баллотироваться, хоть и гражданин. Проверки, конечно же, носят субъективный характер и противоречат международным нормам, что смогла доказать в Международном суде в Гааге одна из жительниц Даугавпилса.
И не секрет, что за десятилетия советского доминирования "великого и могучего" латышский успели позабыть не только граждане русского происхождения, но и некоторые коренные жители. Особенно в таком русском городе, как Даугавпилс (бывший Двинск), где латышей всего лишь около 8 %.
Ущемленные в своих политических правах, неграждане фактически смирились со своим унизительным положением и стали иронически именовать себя "неграми". Эту самоиронию, пожалуй, можно считать единственным проявлением протеста русскоговорящих, которым со всех политических трибун и латышских масс‑медиа внушается комплекс оккупантов, обязанных отправиться на свою историческую родину.
Увлекшись, однако, политикой, строительством "латышской Латвии", риторической борьбой с мигрантами, латыши во многом упустили бизнес. А к этому времени, благодаря горбачевскому потеплению и развитию кооперативов, в Латвии, как и в других бывших советских республиках, зародилась прослойка людей, почувствовавших вкус к зарабатыванию денег, главным образом путем образования небольших производств по выработке дефицитных в советское время изделий: пошиву джинсов и дубленок, выделке кож, переработке сельхозпродуктов и др. Многие сумели сколотить какой-никакой капитал и на так называемых "бизнес-турах" в Польшу, Венгрию, Турцию. Так уж вышло, что среди них больше было русскоговорящих: русских, украинцев, белорусов, евреев и т. д., которых просто вытеснили из политики, лишили надежды на приличную работу. Некоторые из будущих латвийских успешных коммерсантов прошли хорошую школу партийной, советской и комсомольской работы, имели хорошие связи, и не исключено, что воспользовались к тому же оставшимися без присмотра партийными и комсомольскими деньгами.
Пользуясь неразберихой переходного периода и лазейками в законах, новоявленные коммерсанты вложили средства в приватизацию магазинов, ресторанов, в создание пунктов обменов валюты, а потом в создание бирж и банков. Чтобы преодолеть сопротивление нарождающегося латышского чиновничества, был использован проверенный и вполне безопасный способ (после развала правоохранительных структур) – взятки. С этим злом, надо сказать, уже вполне окрепшая латвийская экономическая полиция не может справиться до сих пор. Не случайно по уровню коррупции маленькая Латвия находится на вполне "достойном" месте в мире.
Довольно характерна в этой связи история владельцев влиятельнейшего в Латвии банка "Парекс". Бывший журналист и комсомольский активист Валерий Каргин и инженер одного из заводов Виктор Красовицкий в 1987 году зарегистрировали одну из первых в Латвии туристическую фирму. И заработали к началу девяностых свой первый миллион. А в 1991 году получили знаменитую "лицензию № 1" – разрешение на обмен валюты и создали первые на территории бывшего СССР пункты по обмену валюты. В других, тогда еще советских, республиках операции с валютой были противозаконными. Надо ли говорить, что рубли и доллары в "Парекс" возили чемоданами. Через год Каргин с Красовицким получили лицензию на банковскую деятельность. Сейчас они миллионеры, могут позволить себе выделить более чем по сто тысяч долларов из личных средств на реставрацию Дома Черноголовых и другую благотворительную деятельность. Банк "Парекс" вносит значительные суммы и в предвыборные фонды весомых политических партий. При этом поддерживает не только демократические, но и радикальные. Валерий Каргин считает, что именно таким образом он имеет возможность не только оказывать влияние на развитие политических процессов в стране, но и подстраховать бизнес.
В Латвии издается несколько десятков русских газет, среди них ежедневные: "Час", "Бизнес&Балтия", "Вести – сегодня", "Телеграф". Все принадлежат частным издательским компаниям и уже несколько лет подряд имеют стабильные тиражи, что косвенным образом свидетельствует об их поддержке русскими. Наиболее влиятельной среди компаний масс-медиа является Издательский дом "Петит", принадлежащий Алексею Шейнину. Все русские издания, хотя, конечно же, в разной степени, отстаивают равноправное положение русскоговорящего населения в Латвии, выступают за развитие добрососедских связей с Россией.
Популярность русской литературы в Латвии растет, увеличивается число книжных магазинов. Рижский театр русской драмы, воссоздав Общество гарантов из представителей русского бизнеса и интеллигенции, стал первым по посещаемости в столице. Русские продюсеры часто приглашают в Ригу лучшие московские театры, оркестры и ансамбли, известных звезд. Участие Раймонда Паулса и Игоря Крутого в организации в Юрмале международного фестиваля композиторов и пианистов "Новая волна" делает его все более популярным.
Латышский журнал "Klubs" ежегодно публикует списки латвийских миллионеров. В нем больше половины нелатышских фамилий, а удельный вес "нелатышских" денег, по неофициальным данным, еще выше. "По причине разграбления государства в ходе приватизации, – сетовал латышский миллионер и серый кардинал националистической партии "Тевземей ун Бривибай" Нормундс Лакучс, – в Латвии слишком много принадлежит иностранцам". Не забудем, национал-радикалы изначально считают иностранцами и местных русских.
Когда-то бывший латвийский премьер и видный предприниматель Вилис Криштопанс предрекал: "Пока латышские политики едят друг друга в борьбе за власть, русские делают деньги. А когда латыши съедят друг друга, вот тогда они придут и в политику".
Время показало, что ни одно из этих предсказаний пока не оправдалось. Латышские политики могут сколько угодно бороться друг с другом за теплые места во власти и возле нее, но быстренько объединяются против левых при их малейшей попытке посягнуть на святая святых – латышскую Латвию. При этом отвергаются любые внутренние и международные инициативы, касающиеся предоставления равных политических прав всем жителям Латвии. По итогам выборов в ныне действующий Сейм, левые, поддерживающие ПНС (Партию народного согласия) Яниса Юрканса, популярного некогда политика польского происхождения, бывшего министра иностранных дел, завоевали в общей сложности больше депутатских мест, чем любая другая партия. Янис Юрканс стал видным политиком, выдвинув в свое время идею согласия всех народов, населяющих Латвию. Среди его сподвижников оказались и русские, и латыши с социал-демократическими взглядами, и представители других национальностей. Однако латышские партии, соперничающие с ПНС на выборах, отбросив прежние разногласия между собой, не допустили Юрканса не только к формированию кабинета министров, но и к участию в нем его самого и его сподвижников. Как это часто бывает, не получив доступа во властные структуры, фракция левых в Сейме в конце концов раскололась…
Идею согласия довольно активно стал эксплуатировать один из сподвижников Юрканса, бывший вице‑мэр Риги Сергей Долгополов. В 2005 году, в преддверии новых парламентских выборов, он создал партию "Новый центр", пытаясь объединить вокруг нее ряд небольших партий левого, либерального и социал-демократического толка. Предполагалось, что русский капитал (в частности, банк "Парекс") окажет ему финансовую поддержку, во всяком случае, на это намекнул Янис Юрканс.
Сергей Долгополов вместе с бывшим комсомольским работником Янисом Урбановичем зарегистрировал так называемый "Центр согласия", вокруг которого должны были сплотиться, кроме "Нового центра", ПНС и ряд других небольших партий, в том числе региональных. Электорат объединения невелик: русскоговорящие избиратели и прагматично, а не националистически, настроенные латыши, которых тоже не много.
Надежды левых политиков на обретение политического веса и власти представляются пока достаточно иллюзорными. Латвийское общество все более поляризуется. Социологи подсчитали, что 80 % избирателей-латышей, как бы они хорошо ни относились к русским – своим друзьям или соседям по лестничной клетке, на выборах "тайно" проголосуют за своих соотечественников, исповедующих идею национального государства.
Голосование по этническому принципу на выборах в Рижскую думу – прямое тому подтверждение. Зря беспокоятся добелисы и табунсы, что "великорусские шовинисты" отнимут у них власть парламентским способом, в ближайшие, по крайней мере, лет десять-пятнадцать этого не произойдет. А заклинания такого рода нужны им, прежде всего, для активизации националистического электората.
Помнится, первый постсоветский президент Латвии Гунтис Улманис, внучатый племянник последнего латвийского президента Карлиса Улманиса, погибшего в советском ГУЛАГе, неоднократно заявлял, что собирается стать "президентом всех латвийцев". Безуспешно. Его преемница, глава государства Вайра Вике-Фрейберга, никогда об этом уже не заговаривала. Более того, сама вольно или невольно усугубила раскол общества, сынициировав пересмотр истории Второй мировой войны, постоянно разглагольствуя о советской оккупации Латвии, пытаясь возложить вину за нее на нынешнюю Россию и, косвенно, на местных русских.
Как это ни печально признавать, Латвия сегодня – двухобщинное государство. И при всем желании нельзя в этом обвинить русскоговорящее меньшинство. Доказательств тому миллион, но есть одно – бесспорное. Вот уже на протяжении почти двух десятилетий, политика латвийского государства, его нравственные и моральные нормы и принципы вырабатываются только латышами.
При молчаливой поддержке президента и попустительстве ЕС молодые латышские политики, кажется, и вовсе закусили удила в своем стремлении завершить построение этнического государства на обочине демократической Европы.
Янис Юрканс, популярный и честный политик, почувствовав, что согласие в этой стране больше не модно, так и заявил: разочаровался в общественной деятельности – и ушел с поста председателя основанной им Партии народного согласия. Плохой знак. Для всех – и для русских, и для латышей.
Взгляд со стороны:
Артур Мартиросян, конфликтолог, менеджер проектов и руководитель проекта "Моментум" в Центре по разрешению конфликтов при Гарвардском университете США:
"Постсоветские политики Латвии пошли по пути создания национального государства, для чего надо было исключить из политического процесса русских. Что и было сделано с использованием такого инструмента, как гражданство. Иначе говоря, проблему решили отложить в долгий ящик, в надежде, что ее удастся разрешить тем или иным путем после становления и укрепления государства. В итоге теперь, когда Латвия принята в ЕС (при этом европейцы почему-то закрыли глаза на несоответствие ситуации в стране ряду условий, установленных для членов сообщества), оказалось, что доверие между двумя общинами серьезно подорвано и уровень конфликтности возрос. Результат – повышение нестабильности в стране, обострение отношений с соседней Россией, для которой ситуация с русским меньшинством, что совершенно понятно. Оптимальный вариант – не навязывание официальных условий тем же русским школам и общине в целом, а движение обеих сторон навстречу – по пути учета и удовлетворения обоюдных интересов латышского общества и всего населения страны".